Типа для общего развития, думаю, что почитать будет интересно и не металлургам:Кузнечные традиции на Северо-Востоке РусиЛ.С. Розанова, Н.Н. Терехова
Успехи в изучении становления и развития кузнечного ремесла в настоящее время достигнуты в значительной степени благодаря металлографическому методу, позволяющему раскрыть те стороны производства, которые недоступны методам традиционной археологии, а именно: определить исходный материал и его качество, реконструировать весь цикл производственных операций, оценить их целесообразность и степень их трудоемкости. В результате мы получаем представление о знании и производственных навыках мастеров, изготовивших ту или иную вещь.
Этот метод более 30 лет применяется в Лаборатории естественнонаучных методов Института археологии РАН. Имеющийся на сегодняшний день банк аналитических данных позволяет сотрудникам Лаборатории делать историко-технологические обобщения и исторические выводы1.
В работе мы обращаемся к двум этногеографическим регионам Северо-Восточной Руси: центральному и северному. В центральном регионе исследовались материалы Волго-Клязьминского междуречья из таких памятников, как Семьинское городище, Васильковское и Гнездиловское селища, города Суздаль и Ярополч, и Ярославского Поволжья из памятников: Сарское городище и Введенское селище. В северном регионе исследовались материалы Белозерья из памятников, сгруппированных по нескольким микрорегионам: группа памятников у деревни Никольское на Верхней Суде, поселение Крутик в верхнем течении р. Шексны, поселения Луковец, Кривец, Октябрьский Мост в среднем течении Шексны и поселения Минино II, IV, V по реке Большой Юг, левого притока р. Шексны.
Хронологические рамки определяются датировкой памятников, из которых взяты предметы для металлографического исследования. Самый ранний из этих памятников – Сарское городище – относится к VIII – началу XI века, поздний – Минино II – к XII –началу XV века.
Историко-археологические данные свидетельствуют о том, что в этих регионах проживало финское население: в Волго-Клязьминском междуречье и Ярославском Поволжье – меря, в Белозерье – весь.
Известно, что в истории населения этого края огромную роль сыграли такие факторы, как функционирование Балтийско-Волжского торгового пути и славяно-русская колонизация.
Задача работы состояла в том, чтобы определить степень воздействия обоих факторов на местное кузнечество. Поскольку мы имеем представление о финской традиции в сфере кузнечного производства в предшествующее время, мы попытались отследить появление технологических инноваций, связанных с инокультурным воздействием.
Для этой цели была выбрана такая категория, как нож, потому что ножи, во-первых, полноценно представлены во всех памятниках, а во-вторых, наиболее оперативно отражают технологические изменения. В исследовании задействовано 503 экземпляра (298 экз. происходят из центрального региона, 205 – из северного).
Как свидетельствуют технологические данные, для традиции кузнечного производства финского населения (и мери, и веси) в предшествующий период были характерны несложные приемы обработки черного металла, сводившиеся к крайне простым схемам: целиком из железа и сырцовой мало– и неравномерно науглероженной стали, т.е. стали, образующейся в металлургическом горне случайно, непреднамеренно. Качественная сталь, получаемая специально путем цементации, отсутствовала, равно как и кузнечная сварка в качестве технологического приема2.
На основании технико-технологического исследования ножей из обоих регионов Северо-Восточной Руси (табл. 1, 2) достаточно ясно видно, что в производственной сфере фактор трансъевропейской торговли находит яркое отражение на материалах всех памятников. Это проявилось в абсолютном преобладании на памятниках IX-XI вв. продукции, не связанной с местным производством. Наши данные позволяют говорить, что в это время шел мощный поток изделий, изготовленных в специализированных мастерских в трехслойной технологии. Отличительной чертой этих изделий является сочетание характерной формы (клинок имеет утолщенную спинку – 4 мм, узкое клиновидное лезвие – ширина 1,5-2 мм, шилообразный черешок, отделенный от клинка с двух сторон четкими уступами) с трехслойной технологией и специальным подбором сырья (качественная сталь в центре клинка, боковые полосы из фосфористого железа, отличающегося повышенной твердостью).
Истоки этой технологии восходят к материалам из Скандинавии. Например, в Швеции, в торгово-ремесленном поселении Хельгё она бытует уже в VII-XIII вв., в последующие столетия известна в Бирке3.
Наши данные хорошо укладываются в историко-археологический контекст. Со второй половины VIII в. начинает функционировать балтийско-волжский путь, по которому поступало восточное серебро на Русь и в страны Балтии. Эта транзитная дорога начиналась в Восточной Европе с Ладоги – самого северного центра магистрали4. На северном отрезке балтийско-волжский путь проходил по Верхней Волге и бассейну Шексны. Активную роль в международной торговле играли скандинавы. Появившись во второй половине VIII в. в Ладоге, уже в начале IX в. они проникают на территорию центрального региона (Сарское городище, Тимерево), а в середине IX в. – и на территорию Белозерья (поселение Крутик). Именно варяги, активно участвуя в трансъевропейской торговле, были распространителями изделий новых форм.
Наиболее ранним отражением не только культурных контактов, но и свидетельством присутствия скандинавских ремесленников, являются материалы из Старой Ладоги. Напомним, что именно там, в слое, датируемом дендрохронологическим методом второй половиной VIII – началом IX века, наряду с ножами, выполненными в трехслойной технологии5, обнаружен клад кузнечного инструментария, набор которого характерен для скандинавских ремесленников6.
Контакты Крутика со скандинавским миром археологически также хорошо прослеживаются. Более того, на основании комплексного анализа материалов Л.А. Голубева допускает даже присутствие на Крутике пришлых мастеров, выходцев из Старой Ладоги и Скандинавии7.
Технологическая стандартизация в отношении определенной категории свидетельствует о том, что – это продукция специализированного ремесла, имеющего длительные устойчивые традиции. Для того чтобы технология состоялась как явление, нужен труд не одного поколения мастеров. На рассматриваемой территории трехслойная технология не имеет корней – она возникает как бы вдруг, неожиданно.
Местное население, вовлеченное с самого начала функционирования трансъевропейской магистрали в международную торговлю, было основным поставщиком пушнины. В этом плане показательны остеологические материалы Крутика, приводимые Л.А. Голубевой: процент костей диких животных составляет 76, а среди них 97,8% принадлежит бобру8. Эти факты корреспондируют с рассказом арабского путешественника и купца середины XII в. Абу-Хамида-ал-Гарнати о стране Вису (веси): «В этой области охотятся за бобром, горностаем и белкой. День длится там летом 22 часа. Оттуда вывозят очень хорошие и прекрасные шкурки бобра»9. В обмен на меха местные жители обеспечивали себя многими привозными изделиями, в том числе и качественными ножами.
С изменением исторической ситуации – прекращением функционирования Балтийско-Волжского пути в конце XI века – резко падает торговая активность скандинавов. «Скандинавы становятся наемниками славянских князей, а произвольные действия ограничиваются законом – Русской Правдой»10.
С уходом викингов с исторической арены исчезает и продукция, изготовленная в «классической» скандинавской традиции. Однако местные кузнецы делали попытки изготовить изделия по привозным образцам. Но до конца реализовать технологическую новацию они так и не смогли, восприняв лишь саму идею, тогда как технологические тонкости, основанные на специальном подборе материала, остались им непонятны.
По археологическим данным, славяне появляются на территории Центрального региона во второй четверти X в., а несколькими десятилетиями позднее – и в Белозерье.
Формирование кузнечных традиций славянского мира восходит к третьей четверти I тыс. н.э. Динамика развития славянского кузнечества привела к появлению такой технологической схемы, как наварка стального лезвия на железную основу. Истоки ее восходят к западнославянским землям, к высокоразвитым в ремесленном отношении областям бывших дунайских провинций Римской империи11. Здесь, на территории Моравии и Словакии, эта технология уже в VII-VIII вв. занимала господствующее положение наряду с цементацией. В это же время изделия, выполненные в наварной технологии появляются и на восточнославянских памятниках, но количество их исчисляется единицами12.
Постепенно распространяясь, наварная технология в начале XIII в. становится ведущей в среде городских древнерусских ремесленников13.
Распространение славяно-русской технологической традиции в рассматриваемых нами регионах проявилось по-разному (табл.1, 2).
В центральном регионе Северо-Востока Руси славянская технологическая традиция фиксируется в конце X-XI в. только в Суздале, в то время как его округа (Васильковское и Гездиловское селища) не находилась в сфере воздействия этих традиций. Картина кардинально меняется в XII-XIII вв. С этого времени технология наварки занимает доминирующее положение и на рядовых памятниках.
На территории Белозерья влияние славяно-русских кузнечных традиций не фиксируется ранее XII в. Но и в XII в. оно все еще слабо выражено: лишь отдельные предметы, выполненные в технологии наварки, появляются на поселениях Луковец, Кривец, Минино V. Видимо, этому способствовала отдаленность территории от крупных древнерусских ремесленных центров, кузнечная продукция которых поступала сюда в виде импорта. Основную потребность местного населения в изделиях из железа удовлетворяли местные кузнецы, имевшие простые навыки в обработке черного металла. При этом, изготавливая ножи, они активно применяли технологию трехслойного пакета, ставшую традиционной в местном кузнечестве.
Активное распространение и увеличение количества изделий, выполненных в наварной технологии в XIII в. на территории Белозерья, вероятно, было связано с приходом ремесленников из городов центральных районов Руси, разрушенных татаро-монголами.
Терехова Н.Н., Розанова Л.С. , Завьялов В.И., Толмачева М.М. Очерки по истории древней железообработки в Восточной Европе. М., 1997.
Леонтьев А.Е. Археология мери. К предыстории Северо-Восточной Руси. М., 1996. С. 106. Башенькин А.Н., Розанова Л.С. , Терехова Н.Н. Кузнечное дело финно-угорского населения Белозерья до славянской колонизации // РА. № 4. 1999. С. 180-189.
Arrhenius В. Knivas fra’n Helkgo och Birka // Foznvanner. № 65. 1970. Arrhenius В. Arbeitsmesser aus den Grabern von Birka // Sistematische Analisen der Graberfunde. Stokholm, 1989.
Носов Е.Н. Происхождение легенды о призвании варягов и балтийско-волжский путь // Древности славян и финно-угров. СПб., 1992. С. 103.
Розанова Л.С. К вопросу о технологических приемах изготовления железных изделий из Старой Ладоги в докняжеский период // Новгородские чтения. Новгород, 1994. С. 175-179.
Рябинин Е.А. Новые открытия в Старой Ладоге: Итоги раскопок на Земляном городище 1973-1975 гг. // Средневековая Ладога. Л., 1985. С. 55-61.
Голубева Л.А., Кочкуркина С. И. Белозерская весь (по материалам поселения Крутик IX-Х вв.). Петрозаводск, 1991. С. 105, 117.
Голубева Л.А. Весь, скандинавы и славяне в X-XI вв. // Финно-угры и славяне. Л., 1979. С. 137.
Монгайт А.Л. Абу-Хамид-ал-Гарнати и его путешествие в русские земли в 1150-1153 гг. // История СССР. М., 1958. С. 172.
Голубева Л.А. Ук. соч. 1979. С. 134.
Pleiner R. Die Technologic des Schmides in der Gross Marischen Kultur // Slovenska Archeologia. XV-1. Bratislava, 1967. С. 93-138.
Вознесенская Г.А. Кузнечное производство у восточных славян в третьей четверти I тысячелетия н.э. // Древняя Русь и славяне. М, 1978. С. 64.
Терехова Н.Н. Ук. соч. 1997. С. 265-295. http://www.rostmuseum.ru/publication/histo...rozanova01.html
