Минута молчания и часы вранья Юлия Латынина
ЕЖ №134, 30.8.2004


В ночь на среду в Тульской и Ростовской областях упали два самолета – Ту-134 и Ту-154. Упали с разницей в несколько минут. Последний раз две одновременные авиакатастрофы произошли 11 сентября, когда захваченные террористами «Боинги» врезались в башни-близнецы.
О том, что имел место теракт, ФСБ догадалась только в пятницу.

Разлет фрагментов Ту-134 составляет 40 км, что возможно только при взрыве в воздухе. Хвосты самолетов валяются отдельно от фюзеляжа, что возможно только при взрыве в воздухе.

Два дня прокуратура заявляла: говорить о версиях рано.

Накануне – день рождения Ахмата Кадырова, который хотел бы отметить не только Кремль, но и боевики. Накануне – пробный взрыв на Каширке.

«Что произошло в небе над Россией прошлой ночью, остается только предполагать», – заявил в среду корреспондент РТР.

На каждый из самолетов села чеченка, которую никто в пункте назначения не встречал. Списки пассажиров должны быть известны ФСБ в первый же час. Наземные службы приняли сигнал о захвате самолета террористами. Очевидцы в Бучалках говорят о взрыве в воздухе. Самолеты не разваливаются в воздухе в горизонтальном полете. Когда разваливаются – экипаж успевает сообщить о происходящем. Американские эксперты первыми заявили – это теракт.

А у нас в это время объясняли родственникам: учтите, если это теракт, то страховки вы не получите.

«Что же касается возможных причин трагедии, то говорить о них явно преждевременно» – это Первый канал. Может, ошибка пилотов. Может, некачественное топливо.

По всей России шмон. В аэропортах ходят с собаками. Господа, зачем собаки, если теракта не было? Собаки, что, эксперты по топливу?

В среду канал РТР начал свои восьмичасовые новости не с репортажа о национальной трагедии. А с сообщения о совещании у президента. Совещание, ясен пень, важнее погибших. Президент Путин выразил надежду на «безусловное обеспечение информации о случившемся, объективной и достоверной».

Достоверную информацию тут же сообщил прокурор Устинов. Заявив, что пока не исключается любая версия авиакатастрофы. В том числе и теракт. На слове «теракт» Устинов запнулся, но справился с собой и тут же перешел к другим возможным причинам. Устинов оказался храбрее редакторов «Вестей». В большинстве репортажей РТР слово «теракт» не прозвучало ни разу. Явно дали команду – не произносить.

Я смотрела на растерянное лицо президента и вдруг поняла, что мне это напоминает.

Двадцать второе июня. Немцы начинают войну. Сталин отдает приказ разбить врага, но границу без особой команды не переходить. Следуют сообщения о тысячах самолетов, уничтоженных на земле, об окруженных войсках и о разбитых эшелонах. Сталин подтверждает приказ: «Перейти в наступление». Потом замолкает. Запирается на даче на несколько дней.

Сталин не в состоянии понять, что созданная им картина мира, в которой Гитлер не нападет никогда, рухнула. Сталин не в состоянии быстро примириться с реальностью.

Президент Путин, похоже, точно так же не смог быстро отреагировать на случившееся. И вся информационная вертикаль застыла в столбняке: что говорить?

Взорвали Кадырова? «Мирный процесс в Чечне не остановить». Чеченские диверсанты вырезали ингушских ментов? «Попытка захвата Назрани отражена».

Диверсионные операции в Назрани и в Грозном подавали по-разному. Произошло одно и то же: внезапный рейд диверсантов, захват блокпостов, несколько часов полного господства, в течение которых отстреливают намеченные жертвы, – и боевики растворяются в никуда.

Но информационная картинка была совершенно разной. В случае с Назранью процедура вранья не была отработана. Президент Путин, приказавший «найти и уничтожить» давно разбежавшихся диверсантов, выглядел странно и был похож на Иди Амина, выслушивающего донесение о том, что израильские диверсанты с позором покинули Энтеббе и аэропорт вновь под контролем Уганды.

В Грозном уже знали, что делать. По телеканалам прошли только сообщения о боях с боевиками. Власти поняли, как надо освещать события, – и вздохнули с облегчением.

И вдруг – самолеты.

Их-то никак правильно не осветишь.

Ступор. Немота. «Мы рассматриваем все версии». Эти «все версии» – плевок в лицо погибшим людям. Эти «все версии» – плевок в лицо летчикам, которые в последние секунды жизни даже в страшном сне не могли предположить, что это их будут косвенно обвинять в преступной халатности.

Точно так же, как доска в честь Ахмата Кадырова – это плевок в лицо всем русским солдатам, погибшим в первой чеченской. Почему нет в стране улиц, названных именами солдат, павших в той войне, но будет улица имени человека, призывавшего их убивать? Неужели у нас единственный герой войны в Чечне – и тот Ахмат Кадыров? Почему бы тогда не назвать улицу именем Шамиля Басаева – сражались-то вместе?

Кремлю выгодно, чтобы в Чечне был «мирный процесс». А при «мирном процессе» терактов не происходит.

На Олимпиаде в Афинах взрыв почтили минутой молчания. Дома – часами вранья.