QUOTE
Максим Соколов, колумнист журнала «Эксперт»
Рейдерский захват АО. — «J'accuse!» — Потребление KCN. — Ностальгия по Лужкову. — Заря Свободы заместо Деда Мороза. — «Есть у меня мечта». — Хай-хьюм по методу императора Гая. — Нераскаянность в пьянстве. — Антифашистский молодежный ангсоц. — Сеанс магии с последующим полным ее разоблачением.
Максим Соколов
Готовясь проводить Стратегию-31 на пл. Маяковского, писатель Э. В. Савенко (Лимонов) выступил с заявлением, озаглавленным «Пророчествую». В нем писатель, глаголющий пророки, указал, что «Сегодняшний день будет вспоминаться как самый позорный день в истории правозащитного движения в России». В уточнениях к пророчеству писатель объяснил, что его стратегическая соратница Л. М. Алексеева проявила себя жестокой и алчной хищницей: «И вот двое владельцев-основателей фирмы узнают о не укладывающемся в их голове факте, что их партнер — пожилая женщина — продала фирму за 800 единиц, тогда как фирма стоит 1500 единиц, да и двое других владельцев к тому же не собирались ее продавать». Вероятно, осознав, что наш век — торгаш, в сей век железный без денег и стратегий нет, писатель решил изъяснить жителям столь железно-торгового века суть стратегических разногласий, представив все начинание как коммерческое партнерство по оказанию освободительных услуг населению «Лимонов, Алексеева & Co.» и сардонически спросив: «А? Как вы назовете такую партнершу? Назовите, не стесняйтесь».
Дальнейшие взаимоотношения в коммерческом партнерстве стали напоминать худшие образцы лихих 90−х, о чем писатель рассказал в памфлете «Я обвиняю». Лимоновское «J'accuse!» в отличие от «J'accuse!» первоначального, которое времен Третьей Республики, совокупляло воедино образ Дрейфуса, подвергнутого публичной деградации, но не перестававшего кричать: «Vive la France!», с образом писателя Золя, все эти злоупотребления описавшего в открытом письме президенту Республики. В ходе деградации руководивший ею агент власти приказывал: «Куда несете, б…! На митинг несите!» «И меня понесли на митинг», — подытоживает автор памфлета, отмечая, что при этом он продолжал кричать: «Свобода для всех!»
Поскольку, согласно памфлету, правозащитники тем временем восхваляли с трибуны блогеров с хипстерами и никак не отреагировали на принос к ним Э. В. Лимонова, тот хитростью покинул митинг, пообещал судиться и с милиционерами, и с правозащитниками, самой же Л. М. Алексеевой порекомендовал принять цианистый калий. Та не осталась в долгу, отвечая: «Пусть сам цианистый калий пьет».
Выпив KCN, Э. В. Лимонов, вопреки ожиданиям, не снизил политическую активность, но даже ее умножил, изъявив готовность вместе с Л. М. Алексеевой митинговать и далее, т. е. 31 декабря. Поскольку на этот день всеобщий любимец Б. Е. Немцов назначил прорыв вниз по Питерской, по Тверской-Ямской и до самого Кремля, с неизбежным для таких прорывов перекрытием транспорта, встреча 2011 года своей живостью должна удовлетворить даже привередливого Э. В. Лимонова. Заодно сбудутся прогнозы скептиков, которые, не разделяя энтузиазма, последовавшего за отрешением Ю. М. Лужкова, предрекали: «Вы-де еще о нем пожалеете».
Если транспортная ситуация в предновогодней Москве, когда на дорогах чрезвычайно тошно даже и без всяких несогласных, а равно и согласных, будет определяться прорывными стратегиями Б. Е. Немцова, пожалеть о Ю. М. Лужкове станет вполне возможно. В те самые предновогодние дни и на той самой многострадальной Тверской-Ямской несколько раз устраивалась торжественная встреча Деда Мороза Ю. М. Лужковым, порождавшая пробки неистовой силы. Отчего стоящие в пробках дружно именовали мэра, правительство г. Москвы, Деда Мороза, Снегурочку etc. словами, оскорбительными для общественной нравственности. Очевидно, эти смрадные молнии восходили не только к небу, но и на Тверскую, 13. Иначе трудно объяснить, почему Ю. М. Лужков, обыкновенно неуклонный в своем своеволии, вдруг прислушался к скверной ругани дорогих москвичей и перестал встречать Деда Мороза, — вероятно, устрашился столь многочисленных матершинников. Поскольку Б. Е. Немцов неуклонен в своем желании маршировать рассудку вопреки, наперекор стихиям, можно опасаться, что его предновогодние мероприятия на Тверской породят нецензурные речи демосфеновой силы и заставят с тоской поминать бывшего мэра: «Не ценили мы его!»
Но все в природе относительно, и плавное перетекание стратегического 31 октября в празднование Дня народного единства показало, что ностальгически воспоминать можно и про Б. Е. Немцова, и — страшно сказать — как бы и не про Э. В. Лимонова. Приуготовляясь к празднованию, знатный политолог, «автор книг, “культовых” для политического консультирования», специалист по суверенитету духа, профессор ВШЭ, «консультант, затем советник управления президента Российской Федерации по внутренней политике», а ныне волгоградский вице-губернатор О. А. Матвейчев поделился с публикой культовым текстом в жанре «есть у меня мечта».
Мечта философа, гехеймрата и вице-губернатора заключалась в том, «чтоб в один прекрасный день собрались вы все на большом майдане, все горлопаны, крикуны… чтоб собрались все, чтоб ни один сука дома не остался. И вот когда все бы вы вылезли, вышла бы танковая армия и всю сволоту, все говно нации намотало бы на гусеницы, выжгло бы все каленым железом, и вот тогда, как после Тяньаньмынь в Китае, у нас бы тоже 20–30 лет подряд был бы экономический рост по 10% в год». Предусмотрительный автор указал и что «через 20–30 лет всю процедуру опять повторить, потому что опять народится новое поколение». Поскольку в трактате про «суверенитет духа» автор предписывает России «стать главным центром хайтека и хай-хьюма», вероятно, это тот самый хай-хьюм и есть.
Традиция мечтаний о хай-хьюме является довольно давней. Еще в XIX в. московский полицмейстер Огарев предлагал верный способ борьбы с революцией, заключающийся в том, чтобы построить большую баррикаду и, когда на нее залезут все революционеры, выстрелить по баррикаде из пушки. Идея казалось безупречной, покуда Огарева не спросили, как быть, если революционеры не пойдут на баррикаду. Впрочем, еще без малого за 20 веков до вице-губернатора цезарь Гай Калигула высказывал пожелание в том духе, что если бы у римского народа была одна шея, то как хорошо было бы перерубить ее одним ударом. Правда, император Гай не употреблял термина «хай-хьюм» или altissima humanitas, да и мечты насчет одной шеи не связывал с праздниками народного единства.
Когда мечта стала достоянием публики, не все ее одобрили. Перед вице-губернатором замаячил призрак Кассия Хереи с кинжалом, и он устрашился. Более простой человек повинился бы в том роде, что по случаю праздника был пьян беспамятно и оттого хай-хьюм получился, но автору разыскания на тему «Россия всегда была самой трезвой страной мира» прибегать к такому извинению было не вполне сообразно, а вместо того сообщил, что это была интеллектуальная провокация, посредством которой он всех тонко спровоцировал. Это и вправду бывает. В «Борисе Годунове» кн. Шуйский сперва склоняет кн. Воротынского к хай-хьюму: «Когда народ брехать не перестанет, // Давай всех будем танками давить». Затем же хитроумный князь отговаривается: «Теперь не время помнить, // Советую порой и забывать. // А впрочем, я злословием притворным // Тогда желал тебя лишь испытать, // Верней, узнать твой тайный образ мыслей». Про себя кн. Воротынский, вероятно, произнес нечто чрезвычайно хульное, вслух ему осталось лишь констатировать: «Лукавый политолог!»
Что до инновационного обеспечения мечты, то в федеральном агентстве по делам молодежи давно изобретен соответствующий хай-хьюму хайтек, заключающийся в правильном использовании симпатической магии. Питомцы В. Г. Якеменко еще в старые годы устраивали во Владивостоке стрельбы по мишеням с лицами неприятных им общественных и политических деятелей, затем они проделали сходный опыт этим летом на о. Селигер, насадив муляжи соответствующих голов на колья, той же магией было ознаменовано и празднование Дня народного единства. Собранные В. Г. Якеменко 20 тыс. юношей были снабжены плакатами с надписью «Позор России» и портретами разных негодных людей — неведомой работницы торговли, которая продала спиртное несовершеннолетним, непременного Бориса Абрамовича и еще более непременной Л. М. Алексеевой. По мановению руки организаторов шествия юноши стали производить народное единство, растаптывая ногами лица, изображенные на плакатах. Л. М. Алексееву копытил лично руководитель управления планирования проектов и программ агентства т. Ножов. Вероятно, бр. Якеменко, узнав, что символ ангсоца — это сапог, раздавливающий человеческое лицо, крайне воодушевились и произвели антифашистский молодежный ангсоц.
Оно бы все и хорошо, когда бы на следующий день примерно такого рода хеппенинг не был произведен в натуре с журналистом О. В. Кашиным. Теперь воспитателям юношества приходится — и пока без особого успеха — объяснять, почему производить магические действия хорошо и похвально, в случае же, когда магия оказывается действенной, это вроде бы как не очень похвально и вообще мы здесь совершенно ни при чем.
Магия, собственно, так и устроена, что искомое событие происходит само собой, а маг вроде бы и совершенно ни при чем, но вопрос о цели и смысле антифашистских магических упражнений под эгидой АП РФ так и остается непроясненным.
Рейдерский захват АО. — «J'accuse!» — Потребление KCN. — Ностальгия по Лужкову. — Заря Свободы заместо Деда Мороза. — «Есть у меня мечта». — Хай-хьюм по методу императора Гая. — Нераскаянность в пьянстве. — Антифашистский молодежный ангсоц. — Сеанс магии с последующим полным ее разоблачением.
Максим Соколов
Готовясь проводить Стратегию-31 на пл. Маяковского, писатель Э. В. Савенко (Лимонов) выступил с заявлением, озаглавленным «Пророчествую». В нем писатель, глаголющий пророки, указал, что «Сегодняшний день будет вспоминаться как самый позорный день в истории правозащитного движения в России». В уточнениях к пророчеству писатель объяснил, что его стратегическая соратница Л. М. Алексеева проявила себя жестокой и алчной хищницей: «И вот двое владельцев-основателей фирмы узнают о не укладывающемся в их голове факте, что их партнер — пожилая женщина — продала фирму за 800 единиц, тогда как фирма стоит 1500 единиц, да и двое других владельцев к тому же не собирались ее продавать». Вероятно, осознав, что наш век — торгаш, в сей век железный без денег и стратегий нет, писатель решил изъяснить жителям столь железно-торгового века суть стратегических разногласий, представив все начинание как коммерческое партнерство по оказанию освободительных услуг населению «Лимонов, Алексеева & Co.» и сардонически спросив: «А? Как вы назовете такую партнершу? Назовите, не стесняйтесь».
Дальнейшие взаимоотношения в коммерческом партнерстве стали напоминать худшие образцы лихих 90−х, о чем писатель рассказал в памфлете «Я обвиняю». Лимоновское «J'accuse!» в отличие от «J'accuse!» первоначального, которое времен Третьей Республики, совокупляло воедино образ Дрейфуса, подвергнутого публичной деградации, но не перестававшего кричать: «Vive la France!», с образом писателя Золя, все эти злоупотребления описавшего в открытом письме президенту Республики. В ходе деградации руководивший ею агент власти приказывал: «Куда несете, б…! На митинг несите!» «И меня понесли на митинг», — подытоживает автор памфлета, отмечая, что при этом он продолжал кричать: «Свобода для всех!»
Поскольку, согласно памфлету, правозащитники тем временем восхваляли с трибуны блогеров с хипстерами и никак не отреагировали на принос к ним Э. В. Лимонова, тот хитростью покинул митинг, пообещал судиться и с милиционерами, и с правозащитниками, самой же Л. М. Алексеевой порекомендовал принять цианистый калий. Та не осталась в долгу, отвечая: «Пусть сам цианистый калий пьет».
Выпив KCN, Э. В. Лимонов, вопреки ожиданиям, не снизил политическую активность, но даже ее умножил, изъявив готовность вместе с Л. М. Алексеевой митинговать и далее, т. е. 31 декабря. Поскольку на этот день всеобщий любимец Б. Е. Немцов назначил прорыв вниз по Питерской, по Тверской-Ямской и до самого Кремля, с неизбежным для таких прорывов перекрытием транспорта, встреча 2011 года своей живостью должна удовлетворить даже привередливого Э. В. Лимонова. Заодно сбудутся прогнозы скептиков, которые, не разделяя энтузиазма, последовавшего за отрешением Ю. М. Лужкова, предрекали: «Вы-де еще о нем пожалеете».
Если транспортная ситуация в предновогодней Москве, когда на дорогах чрезвычайно тошно даже и без всяких несогласных, а равно и согласных, будет определяться прорывными стратегиями Б. Е. Немцова, пожалеть о Ю. М. Лужкове станет вполне возможно. В те самые предновогодние дни и на той самой многострадальной Тверской-Ямской несколько раз устраивалась торжественная встреча Деда Мороза Ю. М. Лужковым, порождавшая пробки неистовой силы. Отчего стоящие в пробках дружно именовали мэра, правительство г. Москвы, Деда Мороза, Снегурочку etc. словами, оскорбительными для общественной нравственности. Очевидно, эти смрадные молнии восходили не только к небу, но и на Тверскую, 13. Иначе трудно объяснить, почему Ю. М. Лужков, обыкновенно неуклонный в своем своеволии, вдруг прислушался к скверной ругани дорогих москвичей и перестал встречать Деда Мороза, — вероятно, устрашился столь многочисленных матершинников. Поскольку Б. Е. Немцов неуклонен в своем желании маршировать рассудку вопреки, наперекор стихиям, можно опасаться, что его предновогодние мероприятия на Тверской породят нецензурные речи демосфеновой силы и заставят с тоской поминать бывшего мэра: «Не ценили мы его!»
Но все в природе относительно, и плавное перетекание стратегического 31 октября в празднование Дня народного единства показало, что ностальгически воспоминать можно и про Б. Е. Немцова, и — страшно сказать — как бы и не про Э. В. Лимонова. Приуготовляясь к празднованию, знатный политолог, «автор книг, “культовых” для политического консультирования», специалист по суверенитету духа, профессор ВШЭ, «консультант, затем советник управления президента Российской Федерации по внутренней политике», а ныне волгоградский вице-губернатор О. А. Матвейчев поделился с публикой культовым текстом в жанре «есть у меня мечта».
Мечта философа, гехеймрата и вице-губернатора заключалась в том, «чтоб в один прекрасный день собрались вы все на большом майдане, все горлопаны, крикуны… чтоб собрались все, чтоб ни один сука дома не остался. И вот когда все бы вы вылезли, вышла бы танковая армия и всю сволоту, все говно нации намотало бы на гусеницы, выжгло бы все каленым железом, и вот тогда, как после Тяньаньмынь в Китае, у нас бы тоже 20–30 лет подряд был бы экономический рост по 10% в год». Предусмотрительный автор указал и что «через 20–30 лет всю процедуру опять повторить, потому что опять народится новое поколение». Поскольку в трактате про «суверенитет духа» автор предписывает России «стать главным центром хайтека и хай-хьюма», вероятно, это тот самый хай-хьюм и есть.
Традиция мечтаний о хай-хьюме является довольно давней. Еще в XIX в. московский полицмейстер Огарев предлагал верный способ борьбы с революцией, заключающийся в том, чтобы построить большую баррикаду и, когда на нее залезут все революционеры, выстрелить по баррикаде из пушки. Идея казалось безупречной, покуда Огарева не спросили, как быть, если революционеры не пойдут на баррикаду. Впрочем, еще без малого за 20 веков до вице-губернатора цезарь Гай Калигула высказывал пожелание в том духе, что если бы у римского народа была одна шея, то как хорошо было бы перерубить ее одним ударом. Правда, император Гай не употреблял термина «хай-хьюм» или altissima humanitas, да и мечты насчет одной шеи не связывал с праздниками народного единства.
Когда мечта стала достоянием публики, не все ее одобрили. Перед вице-губернатором замаячил призрак Кассия Хереи с кинжалом, и он устрашился. Более простой человек повинился бы в том роде, что по случаю праздника был пьян беспамятно и оттого хай-хьюм получился, но автору разыскания на тему «Россия всегда была самой трезвой страной мира» прибегать к такому извинению было не вполне сообразно, а вместо того сообщил, что это была интеллектуальная провокация, посредством которой он всех тонко спровоцировал. Это и вправду бывает. В «Борисе Годунове» кн. Шуйский сперва склоняет кн. Воротынского к хай-хьюму: «Когда народ брехать не перестанет, // Давай всех будем танками давить». Затем же хитроумный князь отговаривается: «Теперь не время помнить, // Советую порой и забывать. // А впрочем, я злословием притворным // Тогда желал тебя лишь испытать, // Верней, узнать твой тайный образ мыслей». Про себя кн. Воротынский, вероятно, произнес нечто чрезвычайно хульное, вслух ему осталось лишь констатировать: «Лукавый политолог!»
Что до инновационного обеспечения мечты, то в федеральном агентстве по делам молодежи давно изобретен соответствующий хай-хьюму хайтек, заключающийся в правильном использовании симпатической магии. Питомцы В. Г. Якеменко еще в старые годы устраивали во Владивостоке стрельбы по мишеням с лицами неприятных им общественных и политических деятелей, затем они проделали сходный опыт этим летом на о. Селигер, насадив муляжи соответствующих голов на колья, той же магией было ознаменовано и празднование Дня народного единства. Собранные В. Г. Якеменко 20 тыс. юношей были снабжены плакатами с надписью «Позор России» и портретами разных негодных людей — неведомой работницы торговли, которая продала спиртное несовершеннолетним, непременного Бориса Абрамовича и еще более непременной Л. М. Алексеевой. По мановению руки организаторов шествия юноши стали производить народное единство, растаптывая ногами лица, изображенные на плакатах. Л. М. Алексееву копытил лично руководитель управления планирования проектов и программ агентства т. Ножов. Вероятно, бр. Якеменко, узнав, что символ ангсоца — это сапог, раздавливающий человеческое лицо, крайне воодушевились и произвели антифашистский молодежный ангсоц.
Оно бы все и хорошо, когда бы на следующий день примерно такого рода хеппенинг не был произведен в натуре с журналистом О. В. Кашиным. Теперь воспитателям юношества приходится — и пока без особого успеха — объяснять, почему производить магические действия хорошо и похвально, в случае же, когда магия оказывается действенной, это вроде бы как не очень похвально и вообще мы здесь совершенно ни при чем.
Магия, собственно, так и устроена, что искомое событие происходит само собой, а маг вроде бы и совершенно ни при чем, но вопрос о цели и смысле антифашистских магических упражнений под эгидой АП РФ так и остается непроясненным.
Ефим Копелян за кадром у Штирлица...
