Юрий Любимов: «Не на то мы свой ум направляем»



КАБИНЕТ художественного руководителя Театра на Таганке Юрия ЛЮБИМОВА — такое же заповедное место нашей столицы, как Оружейная палата и Третьяковская галерея. И дело не только в идеях гениальных спектаклей, которые рождались в его стенах. Но и непосредственно в самих стенах, где на протяжении вот уже четырех десятков лет появляются автографы самых знаменитых людей планеты.

О театре и детях Андропова

— ЮРИЙ ПЕТРОВИЧ, вы помните, кто первым расписался на стене?

— Андрей Андреевич Вознесенский. Как истинный поэт, начертал с размахом, чуть ли не на четверть стены «Все богини — как поганки перед бабами Таганки». А вот автограф Александра Исаевича. Солженицын скромно поставил подпись, и все. Помню, пришел в кабинет Гришин (в 80-е гг. первый секретарь Московского горкома партии. — Авт.), как всегда, мрачный. Посмотрел на подписи, увидел японские иероглифы и спрашивает: «Китайцы?» Нет, отвечаю, японцы. «Сделать переводы», — приказал он и ушел. Но мы, естественно, ничего не стали менять. Я тогда сказал, что, пока этот кабинет мой, все будет так, как есть. А если уволят, то я за свой счет покрашу стены белой краской. Сейчас, конечно, об этом речи не идет. Хотя (Любимов улыбается), глядя на автограф того же Березовского, думаю порой: заклеить, что ли?

— А это Путин написал: «Не время и не пространство, один восторг — это Таганка»?

— Да, сам написал. Правда, потом художники Сузуки и Тонино Гуэрра свои подписи над его автографом поставили. Но я в этом не виноват.

— Это правда, что вы в свое время не приняли в труппу детей Андропова?

— А я и не знал, что это его дети. Да если бы и знал, то не принял бы. Они же пришли сразу после десятилетки. Мы, мол, тоже хотим в актеры. Девочка и мальчик. Я им говорю: институт закончите вначале. А они рыдают. Но папа, как потом оказалось, тоже не хотел, чтобы дети становились актерами. Андропов тогда был секретарем ЦК. После того случая он захотел со мной повидаться и серьезно поговорить. «Вы, — спрашивает, — хотите режиссурой заниматься?» Я отвечаю, что да, с прежней-то профессией (актера. — Авт.) я покончил. «Ну тогда, — говорит Андропов, — вам надо научиться быть дипломатом. А то надолго вас не хватит. — А потом добавил: — А вы знали, что это были мои дети? Нет? Зачем же тогда час на них потратили?» Да жалко, отвечаю, их было. Пришли, плакали. «А я вас благодарю. Вы были правы. Сумели сурово, но доступно объяснить им, что первым делом надо учиться», — и обнял меня, как отец.

О свободе и коммунистах

— О ЧЕМ, на ваш взгляд, сегодня должен говорить театр: о насущных проблемах типа отмены льгот и забастовках или же о вечном — смысле бытия, о любви?

— Бог с вами, какие льготы. Я же не газета «Аргументы и факты». Хотя я вас читаю. Но я больше по Булгакову живу — считаю, что газеты читать не надо, они портят пищеварение. А проблемы и так никуда от нас не денутся. Мне вообще близок Булгаков, который все время задавался вопросом, что же у нас происходит с памятью. Она ведь у нас действительно уж больно коротка. От этой забывчивости и дисциплина скверная, и все-то мы любим гулять, и все-то бы нам поменьше работать. А чтобы вытащить страну после такого тотального изнасилования коммунизмом и бредовыми идеями, надо много работать. Переход к нормальной жизни очень труден.

— А как вы относитесь к сегодняшним коммунистам, то и дело выступающим со всевозможными акциями протеста? Они вообще нужны? Ведь хоть и декларативно, но эти люди знакомы с реальной жизнью народа.

— О чем вы говорите? Если бы они знали требования народа, то не засобачили бы столько людей в ГУЛАГ. Да, правильно, народ отстаивает свои права. Он и будет их отстаивать. А правители должны не знаю каким чувством обладать, чтобы в своей изолированности слышать, что происходит за окнами. Знаете, я часто задумываюсь, почему Россия — страна-победительница — сама развалилась. Это же феномен исторический. Не от войн — их она как раз выиграла, а развалилась.

— Вы сами как думаете — почему?

— От бесхозяйственности полной. От перекосов в экономике. Нельзя все бросать на военные нужды, нельзя все время находить врага, чтобы усмирять внутреннее недовольство своего народа. Это только закомплексовывает. А мы все врагов ищем. А он у всех остался один — терроризм. А нас настраивают, что, мол, Америка — враг. Да какой она враг? Американцы нам помогали, Второй фронт открыли. Я проходил это и знаю. На «Виллисе» ездил? Ездил. Тушенку, которую они поставляли, жрал? Жрал. Чего ж я буду их ругать? «Виллис» — хорошая машина, и тушенка неплохая. Без нее вообще бы ноги протянули. Президент Рейган в свое время назвал нас империей зла. И в общем-то прав был. Но потом-то они стали с нами общий язык искать.

— Конструктор Сергей Королев, уже признанный во всем мире гений, говорил, что в любой момент готов к тому, что откроется дверь и ему скажут: «Вставай, падла, — в лагерь!» Сегодня разве такая ситуация невозможна?

— Тогда это прискорбный итог для демократии. А мы все говорим, что мы демократы и вошли в семерку-восьмерку.

— А мы демократы, Юрий Петрович?

— Мы? Нет. Пытаемся ими стать, но потом все время сами себя назад отбрасываем.

— Вам принадлежат строки: «Не страна, а сплошная фантастика. Люди нашей страны очень даже странны». Может, это судьба у России такая — делать шаг вперед и потом два назад?

— Да хватит все на судьбу сваливать! Нельзя все время жить по старым анекдотам, когда весь пар выходит в свисток. Надо поставить себе цель — повысить уровень жизни любым способом. Стыдно иметь такой уровень зарплаты, как у нас. Понимаете, стыдно! И правителям пора уже это понять. Пока у людей не будет доверия к власти, ничего не изменится. Опять начнутся потемкинские деревни, пойдут традиционные российские нелепости. Вроде взывания к какой-то традиционной особенной духовности, к излишеству патриотизма. Не надо, это уже отыгранные вещи! Они у народа не вызывают симпатий. Возгласы о том, что все прекрасно, радуют только зажиточных граждан. Это же ария из оперетты, помните? «Все хорошо, прекрасная маркиза!»

— Вы затронули вопрос о доверии власти. У нас вообще был такой правитель, которому бы доверял народ?

— Александр II. А на моем веку — мне Бог уже и так много отвалил, 87-й будет — такого человека не было.

— А Сталину разве не верили?

— Его боялись. Он так всех запугал! Известна же история, когда он приехал во МХАТ и пригласил в ложу Станиславского. «Что-то скучно у вас…» — начал Сталин. И вся свита немедленно принялась укорять Константина Сергеевича, как же, мол, он смеет такие скучные спектакли ставить. А Сталин помолчал и закончил: «…в антракте». И все тут же принялись хвалить побледневшего Станиславского. Какое же это доверие? Это страх. Да дело даже не в правителе. Надо создать систему, которая будет работать вне зависимости от того, кто у власти.

— А может, первый человек — в масштабах театра или страны — всегда должен быть диктатором?

— Не должен. Лидер обязан быть умным и нормальным человеком. Имеющим подлинную информацию о том, что происходит, а не ту, которую ему подсовывает аппарат. Помощники же имеют тенденцию смещать все в лучшую сторону. Чтобы не расстраивать Хозяина.

О деньгах и любви

— КАК вы относитесь ко все чаще раздающимся мнениям, что чем жестче условия жизни, чем строже цензура, тем лучше для творца?

— Да неправда все это. Я опять отвечу словами Булгакова: «Актеры любят то правительство, которое обеспечивает их лучше, чем предыдущее». Это любовь за деньги. А истинная любовь к Отечеству основана на уверенности человека, что он в старости будет защищен, что он сможет воспитать детей, дать им хорошее образование. Сегодня необходимо помочь перейти из одной системы мышления в другую. Нельзя огромную страну гнать в коммунизм и что-то обещать. А потом резко повернуть в другую сторону и обещать уже другое. Нельзя же все время пытаться по-новому делить собственность. Если уж мы вступили на путь капитализма, то должны прислушаться к тому огромному опыту, который есть у этой системы. Надо действовать осмотрительнее, подбирать команду, которая сможет убедить народ, что выбранный путь — верный. И не просто убедить, а дать людям почувствовать, что жизнь действительно стала лучше.

А про деньги я вам вот еще что могу сказать. Не надо устраивать никакой истерии вокруг того, добро это или зло. Деньги — это просто способ жить при капитализме. И проблема одна — сделать так, чтобы бедных было меньше. Потому что много бедных — жди волнений. Начнутся волнения — будет насилие, кровь польется. А этого допускать нельзя.

— Кто, на ваш взгляд, является сегодня героем нашего времени?

— А зачем вам это знать? Герои ходят по улицам, они среди нас. Или вы хотите знать их в лицо и подражать им? Но вы же не мартышка, которая копирует дрессировщика. И не попугай, которого можно обучить ругаться матом. Это мы и без попугая умеем.

— Что-то святое в нашей жизни еще осталось? Ведь все сегодня можно купить — и должность, и саму жизнь…

— К сожалению, вы правы. Но это все перехлесты капитализма, которые надо пройти. Хотя нам пора бы уже это сделать.

— Ну а как жить-то тогда, Юрий Петрович?

— Свое дело делать и иногда проявлять толерантность. Это не лучшее свойство, но мир так устроен, что надо уметь маневрировать, дабы избежать удара кулака. А если уж начали бить — надо ответить.

Жизнь — она штука сложная. В муках человек рождается и почитает за счастье, если удается спокойно отойти в мир иной. Для меня, старика, главное на сегодня — не продержаться в театре в должности худрука. Я сам уйду, если почувствую, что не контролирую и не врубаюсь в ситуацию. Главное для меня — не быть в тягость.

"…Я сквозь магический кристалл еще не ясно различал…"
В Театре на Таганке Юрий Любимов репетирует новый спектакль по произведениям Ницше, Кафки и Беккета. Рабочее название — «Взгляд».
http://taganka.theatre.ru

- Юрий Петрович, почему именно эти авторы заинтересовали Вас в этом году? — Видите ли в чем дело… Допустим я возьму для постановки пьесу, которая мне нравится. Тогда начнут вспоминать, кто и когда ее ставил. .. Пусть, конечно, сравнивают — мне это безразлично. Но мне интересно самому составлять свои композиции, потому что создавая их, я чувствую себя вольным человеком, а значит своим вольным настроем я могу заразить и команду, которая у меня есть, что собственно и происходило, когда мы работали над последними двумя спектаклями (Прим. : «До и после» и «Идите и остановите прогресс»). Я всегда трактую произведение в соответствии с тем, как слышат мои уши; как я улавливаю, что же происходит в мире такого, что одних успокаивает, а других тревожит — вот тогда у меня включаются осязание, воображение, предчувствие… Поэтому я и взял для своей новой композиции тексты людей (Прим. : Ницше, Кафка, Беккет.) очень своеобразных, которые в сое время всех захватили. Возьмем, к примеру, Ницше. Его наследство было вывернуто сестрой, очень нехорошей дамой, перевернуто и преподнесено Гитлеру… А его схватки с Вагнером? Сначала полное обожание, а потом расхождение… Я привык, как выражаются, работать на своем поле. Композитором на этом спектакле у меня будет мой старый знакомый (Прим. : Владимир Мартынов). Мы с ним можем понять друг друга. Он образованный человек, уникальный, не только талантом, но и образованием. Владимир Мартынов, действительно, какой-то редкий энциклопедист, который почему-то задержался здесь по каким-то причинам. И мне с ним очень интересно. Мы оба работаем вместе с такой прекрасной троицей, как: Кафка, Беккет и Ницше. Причем Ницше нам интересен и как музыкант. К тому же мы используем и своеобразный ирландский фольклор.

— В спектакле будут звучать музыкальные произведения Ницше?

— Косвенно. Сами произведения звучать не будут, а вот цитаты из них, преобразованные в голове уважаемого Владимира Ивановича (Прим. : Владимир Мартынов), как раз будут — в этом его участие.

— Юрий Петрович, когда и как родилась у Вас идея объединить этих авторов в одном спектакле?

— Да не сразу. Сперва мы (Прим. : с Владимиром Мартыновым) главным образом сошлись на Беккете, но я понял, что вряд ли я сумею весь спектакль продержаться на Беккете. При теперешней ситуации, когда всякому театру очень хочется найти свою лузу в бильярде, я решил объединить в одном спектакле таких музыкантов, как: Вагнер, Ницше и Мартынов, да и ирландский фольклор сюда добавил. У нас там будет волынка да и еще несколько своеобразных инструментов. Не знаю, как Владимир Иванович будет развивать свою линию, но мы с ним уже не один раз обсуждали все это с текстом.

— Юрий Петрович, а что на Ваш взгляд объединяет Ницше, Кафку и Беккета? — Прежде всего, мышление. Мышление, остроугольное для своего времени. Вот такой родился странный г-н Кафка. И вдруг всех так заинтересовал. Кончил, правда, очень плохо: заболел и умер. Причем он даже не хотел, чтобы его произведения опубликовывали, а и их все равно печатают. А какой удивительный Ницше…его книги, если кто читает… А ирландец Беккет?! Годо (Прим. : «В ожидании Годо») мне почему-то не интересен. Гениальная пьеса, сыграл весь мир. Мне кажется, что сейчас Годо-то никто не ждет. Люди сами не знают, чего они ждут. В то время, когда надо помыслить, трезво оценить происходящее, объединиться да и начать действовать всем сообща, а то ведь плохо будет всем нам жить. И эти писатели задумывались над всем этим — вот то, что их объединяет. А столкновение их взглядов, такого чувствования мира, как у этих трех господ — интересно мне.

— Сегодня многие наши соотечественники предпочитают читать легкие детективы и любовные романы, чем серьезную литературу. Как актеры восприняли Вашу новую композицию?

— Я зачитал пьесу на труппе. Наверное, половина господ артистов, я думаю, ничего не поняла. Да это пока и неважно. Это меня мало волнует. А зрители? Конечно, спектакль не будет идти, если зрители ничего не поймут. Но как-то 40 лет они меня понимали?! Вот и спектакль «До и после» по серебряному веку не все поняли, а «обэриуты» (Прим. : «Идите и остановите прогресс») еще сложнее, но я не унываю… Это будет совсем другой спектакль. Никакой переклички со старыми постановками не будет. Я не считаю, что моя новая работа — это продолжение предыдущих. «Обериуты» были совсем другими по форме, по стилю игры артистов, по тщательности выделки, которой сейчас мало кто занимается, поэтому очень много халтуры на мой вкус. Но другим нравится. Пусть ходят. Сатирики смеются, а мне не смешно. Но что делать? Может кто-то и разберется впоследствии, кто как работал во все времена. А то, что Вы говорите, что мало читают Ницше или Кафку, то это и понятно. Я много читал, потому что мне это нужно. У меня был большой отпуск, и тогда я многочасово трудился над этими произведениями. Я занимаюсь этим каждый год, иначе мне скушнова-то как-то. Отдыхать-то не очень умею. Так уж в жизни случилось — мало приходилось отдыхать…

— Что Вы можете сказать о жанре Вашего нового спектакля?

— Жанр — это своеобразный канон: вот трагикомедия, фарс, водевиль, … — все это очень условно. Самое значимое находится на стыке жанров, где-то на острых разломах — вот там можно что-то отыскать интересное, тем более людям, которые всю жизнь занимаются театром. Они хотят что-то понять и расширить рамки стилистики театральной. Вот это делать как раз труднее. По-своему поставить Антона Павловича Чехова — сложно, многим не нравилось, но, тем не менее, МХТ носит его имя. Но разве сегодня МХТ — это театр Станиславского и Немировича-Данченко? Я не имею злых умыслов, просто это другой театр. Он и не может быть таким, каким был — время убежало, началось другое время. Да и новое поколение несет свою какую-то неповторимую ситуацию. Это я дано заметил, как только стал заниматься педагогикой. А каков будет конечный результат — я не знаю. Вспомните Пушкина А. С…. И «…сквозь магический кристалл, — даже Александр Сергеевич, — еще не ясно различал». А если все знать, то это будет не спектакль, а такой — разумник.

— Юрий Петрович, а что кроме спектакля можно ждать нашим зрителям? — Следующей постановкой будет работа одной венгерской дамы (Прим. : Энике Эсени. Будучи ведущей актрисой столичного театра «Виг», Энике Эсени, уже восемь лет успешно выступающая в роли режиссера, хорошо знакома зарубежной публике, но в России она пока не ставила.). Она — хорошая актриса, пластична, хорошо двигается. Я видел ее работы. И в этом смысле у нее сильная режиссерская рука. Надеюсь, что она как-то сумеет справиться с русским артистами, ведь с ними довольно тяжело. А потом будет совсем уникальный проект: я договорился с Тони Харисоном. Один из лучших поэтов современной Англии, известный кино и театральный режиссер будет ставить спектакль по своей собственной пьесе. Название постановки пока обсуждается. Я очень рад, что он дал согласие. Таковы наши планы. А вот как они осуществятся, я, как всякий нормальный человек, — сказать не могу.


http://taganka.theatre.ru/press/articles/4568/

Ю. Любимов: «Образуй себя — вот и будешь победителем»

Всеобщее оглупление, несвобода личности, унижение простого человека алчными бюрократами — наши главные сегодняшние беды, считает художественный руководитель Театра на Таганке Юрий ЛЮБИМОВ.

НА ВСТРЕЧУ с корреспондентом «АиФ» он приехал ровно в назначенное время, минута в минуту.

— ВЫ КАК часы, Юрий Петрович.

— Нет, я как Кант. По этому великому философу можно было проверять время. Если на улице появлялся Кант, значит, на часах было девять утра.

— Интересно говорите.

— Да это никому не надо. Сейчас многие заражены вирусом глупости.

— Ставите диагноз нашему времени?

— Это болезнь мира. Происходит такое оглупление людское. Во всем мире налицо странное давление техники на человека и одновременное одичание. Появился Интернет — и тут же болезненная зависимость от него. А ведь есть же и другие миры, кроме компьютеров и детективов. Есть мир Кафки, Джойса. Мне лично интересно это. А многим другим… Произошло онуление людей. Именно так, не оглупление, а онуление. Многие ведь уже и не знают, кто такой Высоцкий. Молодежь в театр и на «Онегина» приходит смотреть только затем, чтобы сдать экзамен, не читая книгу.

— Вы воспринимаете это как трагедию или просто такова жизнь?

— Такова жизнь.

— А как вы считаете, в нашей стране что-то меняется? Или пока все только разрушается? Авария со светом в Москве, целые поселки недалеко от столицы сидят без воды…

— Пока нашу необъятную страну терзают, происходит разрушение. Кто терзает? Раньше коммунистическая партия терзала и унижала людей, а теперь — бюрократы. Традиции-то остались. У Высоцкого есть песня хорошая — «Колея». У нас очень любят ездить по старым колеям, месить грязь, а порядка как не было, так и нет. Вечная проблема России.

«Исторические процессы везде одинаковы»

— А БУДЕТ порядок, Юрий Петрович?

— Нет!

— Никогда?

— Пока будут столь странные, непонятные людям реформы и такая власть у бюрократии, у прокуратуры, у суда, о порядке говорить не приходится… Большинство людей не верит нынешней власти. Ей надо возвращать доверие людей.

— Вы знаете, как это сделать?

— Я — нет. Но они на то и правители, чтобы знать. Иначе все, как всегда, закончится эксцессами. Пока же все по анекдоту и идет — вы делаете вид, что нам платите, а мы делаем вид, что работаем. Иногда уже и платят вроде нормально, а люди все равно плохо работают.

Человек сегодня живет как зверь — только сила важна, только кулаком можно решить все проблемы. Но это же нельзя делать. Человек — как сосуд: ударишь — он и разобьется. Но ведь жизнь-то ему не правители давали. Они же живут за наш счет, а не мы за их. А такое впечатление складывается, что вся Россия — их вотчина. Нет, пока у власти сознание не переменится, что надо быть вежливыми, отвечать за свои действия, проку не будет.

— Мы сильно продвинулись вперед по сравнению с советскими годами?

— Да нет. Пока только что цензуру в театрах не ввели. Но пытаются хитрыми способами и это сделать. А так все то же самое. Телевидение совсем захирело. Либо восторженные, наполненные излишним пафосом последние известия, либо неуемные сатирики и шоумены. Я по телевизору только спорт смотрю, ответственные матчи. У меня сын футбол любит, вот мы с ним и смотрим.

— Есть где-нибудь в мире такая же власть, как у нас?

— Не знаю, я во всех странах не был… Вообще, исторические процессы везде похожи. Нам кажется, что у них не так, им кажется, что у нас не так. Только за границей, пожалуй, так не оскорбляют население зарплатами. И воспитание другое. Знаете историю, как приехали к нам в Думу сенаторы американские? Открыли дверцу сортира, а там бумаги нет. И тут же ее и закрыли. Ну кто они тогда такие, наши депутаты, если у них бумаги в туалете нет? Что они, газетой подтираются? Все сразу становится ясно. Вы сортир вначале наладьте, а потом вякайте!

Я как-то в Кремль попал, опять-таки в качестве гарнира. Они же любят, чтоб артисты рядом были. Пошел в туалет, смотрю — валяется розовое мыло на раковине, пополам рукой разломанное, неровно так. Я стал ржать. А стоит какой-то охранник: «Чего вы?» Я его спрашиваю, зачем мыло ломают, что, целого куска жалко? И он мне без юмора, прямо отвечает: «Воруют!»

— Вы думаете, в Кремле знают, как народ живет?

— Нет. Статистику, может, знают. Но ведь и ее часто искажают.

«Показательно наказывая кого-то, народной любви не заслужишь»

— ЕСТЬ сегодня в искусстве какие-то святые темы? Или все окончательно опошлено?

— Надо развивать чувство семьи, чувство собственного достоинства. Надо отстаивать свою честь. Даже деспот Сталин, когда его за хвост взяли, понял это. И не кричал о Марксе и Ленине, а объединял народ под знаменами Суворова и Кутузова. Забывают у нас об этом. Вообще, наша главная беда в том, что мы хотим соединить несоединимое. Обелить коммунистов: мол, и там было хорошо, и сейчас хорошо. Нет, это разломы, и ничего тут не соединишь. Как они раньше пытались отрубить прошлое и провозгласить, что все началось с Октябрьской революции. Эту ошибку не надо повторять. А мы вновь хотим начать летоисчисление с 91-го года. Но история у государства продолжается, и пора бы уж прийти в разум.

— Что вас раздражает сегодня?

— Бесчисленные идиотские проверки. Нельзя же так не доверять никому и все время проверять, жулик ты или не жулик. Потом, у нас ни на что нет денег — ни на науку, ни на детей, ни на культуру, ни на медицину. Все клянчат, как нищие на паперти.

— Актеры тоже деньги зарабатывают, на сериалы переключились. Перестали дорожить театром?

— Да они всегда бегали сниматься. Отчего они знаменитые-то? Володя Высоцкий, бедный, и то стал сниматься. Мы как-то столкнулись с ним после отпуска, я ему говорю: «Володя, тебя за фильм в «Правде» похвалили». А он отвечает: «Юрий Петрович, а что делать? Приходится». А как его ловили все время? Заплатит ему профсоюз 500 рублей за концерт, а на следующий день следователь появляется. Меня как соучастника допрашивали.

— Посадить могли?

— Могли. Если бы им нужно было. Да и сейчас могут обвинить, что дал, например, кому-то в долг, а проценты не заплатил. Было бы желание, а статья всегда найдется. Человека шутя можно посадить. У нас любой, даже самый законопослушный, всегда находится на крючке.

— Может, думают, что, если будет страх, будет и уважение?

— Не думаю. Вот сейчас у власти жесткое правительство. И что, нравится оно народу? Показательно наказывая кого-то, народной любви не заслужишь. Если, например, начнут бить Чубайса, наступит всеобщее ликование? Ерунда! Тем, кто получает 2000–3000 рублей в месяц, выживать надо.

— Вы с оптимизмом смотрите на то, что нас ждет?

— В моем возрасте не об этом надо думать. Мне будет 88 лет, а вы об оптимизме говорите… Я к другому миру готовлюсь. Если бы я не об этом думал, то был бы полным дураком. Я, как Сомерсет Моэм, подвожу итоги. Понимаю, что должен уйти так, чтобы меня не проклинали: «Что ж ты все развалил».

«Правда — понятие надуманное»

— ТАЛАНТ и деньги — вещи совместимые? Говорят же, что по-настоящему талантливый человек должен быть обязательно бедным.

— Ну сейчас-то это не так. На Западе, если ты популярен и даже не очень талантлив, ты богат. А вообще, все зависит от того, как судьба складывается. Высоцкий не был обеспеченным. Его «Мерседес»? Это Марина (француженка Марина Влади, жена актера. — Прим. ред.) что-то придумала. А он всю жизнь мечтал свой домик построить, но так и не сумел. В театре получал гроши. У нас ведь всегда стыдно было назвать иностранцам свою зарплату. Высоцкий поначалу получал 120 рублей, а потом 150. А в троллейбусе висело объявление: «Водителям — бесплатное общежитие и 300 рублей в месяц». Мы не умеем определять и ценить таланты. Потому и идет такая утечка мозгов. Она ведь по-прежнему идет, как и отток капиталов. Беда в том, что государство наше дилетантское.

— Но правда в конце концов побеждает?

— Нет. Да и что такое правда? Надуманное понятие. Лозунг французской революции «Свобода, равенство, братство» оказался блефом. Кого на самом деле из Бастилии-то освободили? Убийц и маркиза де Сада.

Да и вообще, зачем быть победителем? Чтобы мир оценил? Что мы все о других-то думаем? Ты себя образуй, создай семью, роди детей, посади деревья, сделай так, чтобы тебя близкие ценили, — вот и будешь победителем.

http://www.aif.ru/online/aif/1285/03_01

Юрий Любимов: "Не доводите Россию до топора"


Сегодня в Театре на Таганке состоится премьера спектакля "Антигона" в постановке великого режиссера Юрия Любимова. Перед премьерой мэтр дал интервью специальному корреспонденту "Известий" Артуру Соломонову.

известия: Юрий Петрович, вы могли бы почивать на лаврах, получать и раздавать премии, состоять в разных комитетах и жюри. Тем не менее вы каждый год выпускаете новый спектакль.

Юрий Любимов: Однажды Антониони, с которым я имею честь быть знакомым (а ему, кстати, уже за девяносто), спросили примерно о том же, о чем вы сейчас спрашиваете меня. И он сказал: "Если я работаю - я живу". И классики наши великие говорили: "Делай свое дело, а там видно будет".

Я выпускаю один спектакль в сезон, а надо бы два или три! Но сейчас очень сложно с финансовыми делами. Много забот. Если бы я нашел хорошего директора, я бы занимался только своим ремеслом, режиссурой.

известия: Вы ставите перед собой какие-то новые задачи в этой постановке?

Любимов: Есть вечные темы, и в "Антигоне" поднята одна из них: власть и народ. Поэтому трагедия Софокла и вызывает интерес у нас спустя более чем тысячу лет.

известия: Это одна из самых близких вам тем?

Любимов: Именно — одна из. Это коммунисты меня упрекали, будто бы в "Пугачеве" я призываю Россию к топору. А призывал не я. Нечаевы, Добролюбовы, Чернышевские, Белинские — они обличали и призывали к топору. Когда меня власти допрашивали, я им сказал, что в "Пугачеве" я, напротив, предупреждаю их, — не доводите Россию до топора.

известия: Вы были одним из тех, кто хотел разрушения советской идеологии и по-своему участвовал в процессе расшатывания советского государства. Теперь, когда СССР больше нет, как вы оцениваете государство, которое возникло на его обломках?

Любимов: К сожалению, новое государство в решениях своих идет старыми методами. И поэтому все мы в очень сложной ситуации. Как говорят летчики — "болтанка". Рефлекторно власть принимает решения советские, наши руководители идут по наезженной колее. А нужно строить новую колею. Но у них остались старые инстинкты, поэтому они пытаются построить капитализм методами социализма. Из этого ничего не выйдет. Советское мышление, к сожалению, владеет умами до сих пор.

известия: И в политике, и в искусстве?

Любимов: В искусстве была сильная узда. И вдруг выпустили стадо. И оно бежит, сокрушает все на пути. Ну а предел безобразия — наше телевидение.

известия: Вы его смотрите?

Любимов: Иногда смотрю спортивные программы. Все остальное вызывает оторопь и ужас. Смотрю я и новости, но, к сожалению, в наших новостях мало информации, у нас нет объективного обсуждения всемирной обстановки и наших собственных проблем. Чтобы получить полную информацию, надо слушать радио, а у меня времени на это нет.

А по "ящику" — бесконечное славословие, народ гипнотизируют фразами, что все у нас хорошо, что мы идем верным путем. Они думают, что этим внушают оптимизм? Но миллионы людей живут другой жизнью, не той, что показывают по телевизору. Они об успехах узнают только оттуда. Смешно это и грустно. Традиция "Кубанских казаков" продолжается.

известия: У вас нет ощущения, что сами себя вы как постановщик уже не сможете удивить?

Любимов: Вы не правы. Я связан со столькими людьми — композитор, художник, артисты. Моя задача — свести воедино все компоненты. Хоть режиссура и авторская профессия, все равно ты творишь не один. Замысел режиссера никогда не может воплотиться больше чем на семьдесят процентов.

Я составитель всех этих живых компонентов, я должен всех натренировать, подвести к игре подготовленными, чтобы они смогли выиграть матч. Я тренер, имеющий тактику и стратегию — как привести команду к победе.

известия: Каким основным качеством должен обладать режиссер?

Любимов: Терпением. И фантазией. Это дается бесплатно — на эти качества не надо вымаливать деньги у меценатов, у правителей. Так я поставил "Мастера и Маргариту" — просто сделал из старой декорации новую, поскольку на премьеру никто денег не давал.

известия: Спектакль "Мастер и Маргарита", о котором вы упомянули, до сих пор идет в вашем театре, количество представлений перевалило за тысячу. У вас идет и "Шарашка". По романам Солженицына и Булгакова совсем недавно были сняты сериалы, нашумевшие на всю страну. Что вы думаете о телеверсии этих произведений?

Любимов: Я ценю только качество. Самое главное — есть предмет искусства или нет. Работу коллег я стараюсь не комментировать. Они сами считают, что это гениально, — и молодцы.

известия: В "Шарашке" вы играете Сталина. Как вы готовились к этой роли?

Любимов: Я не только Сталина там играю, но и Солженицына. А к роли Сталина я готовился исподволь. Я да-а-авно снимался в фильме "Пятница", первом стереоскопическом кино. Съемки проходили в Грузии — в Сухуми, Батуми. Тогда я овладел кавказским акцентом, поэтому имитировать голос Сталина мне было легко. К тому же я о нем всю жизнь байки собирал, истории разные.

Так выстроен спектакль, что Сталин в центре, он держит всех в руках. Я же тут, на Таганке, являюсь хозяином, а его и называли Хозяином. А если бы Сталина играл артист, он бы не мог так контролировать других актеров.

известия: Чтобы руководить театром, нужно быть Сталиным?

Любимов: Театр не терпит никаких иных форм правления, кроме диктатуры. Но нужно иметь здравый ум, уметь всех выслушать и взять все полезное для дела.

известия: Вы играете Сталина с весьма заметной ненавистью.

Любимов: Хорошо, что это заметно. Я старался такие краски выбирать, чтобы зритель не смог к нему относиться хорошо, а увидел его иезуитство и даже некоторые сдвиги шизофренические.

Я слышал, что многие с симпатией относятся к Сталину и мечтают, чтобы в нашей политике появилась подобная фигура. Они просто не понимают, о чем мечтают. Это ужасно, что отсутствие порядка в нашей стране довело многих людей до таких желаний.

Мы, как никто, должны понимать, что такое диктатура. Мы прошли путь такого террора, что не дай бог никакой другой стране столкнуться с чем-то подобным. И сейчас мы впали в другую крайность — вседозволенность. Мы не ценим закон. У нас нет понятия, что закон надо исполнять, иначе мы вскоре начнем просто истреблять друг друга.

известия: Ваш спектакль по "Братьям Карамазовым" называется "Скотопригоньевск"- — по имени города, где происходит действие романа. Порой возникает впечатление, что вы всю Россию воспринимаете как один большой Скотопригоньевск.

Любимов: К сожалению, в какой-то мере да. Я понимаю, что надо наводить порядок, но искать пути к этому порядку — не сталинские! Мы строились 75 лет и — уникальный случай! — развалились сами. Теперь мы начинаем анализировать прошлое, и многие говорят, что в общем раньше было хорошо. Но чего хорошего, когда одна треть или почти половина населения сидела в ГУЛАГе? Как это можно восхвалять?

известия: В этом спектакле актеры подходили к авансцене и хором угрожающе кричали: "Карамазовская сила!". Что для вас эта "карамазовская сила"?

Любимов: Вседозволенность. Дикое ощущение своей свободы, не скованной никакими рамками, законами, правилами. В "Карамазовых" Достоевский показал срез всей России, которая изменений за два столетия по сути не претерпела.

известия: Ваш театр создавался, когда "Современник", которому исполнилось сейчас 50 лет, был очень популярен. Вы как-то учитывали, что рядом — востребованный театр с определенной художественной программой? Воспринимали его как конкурента?

Любимов: Нет. Этот театр был абсолютно другой, на других принципах. Искусство ведь определяет не гражданская позиция его создателей, а стиль. А он у нас был совершенно разный.

Я всегда был поклонником условного театра. Он не может быть другим, с моей точки зрения. Бытовой театр для меня интереса не представляет.

известия: Каково ваше самое сильное разочарование последнего времени?

Любимов: На восемьдесят девятом году жизни у меня другое мышление, чем у вас. Совсем другое. Вот я встал утром — уже хорошо. Могу репетировать по восемь часов в день в полную силу — и я доволен.


15:34 21.04.06

Юрий Любимов награжден финским Командорским знаком ордена Льва

время публикации: 30 июня 2006 г., 17:07
последнее обновление: 30 июня 2006 г., 17:07


Художественный руководитель Московского театра на Таганке Юрий Любимов отмечен одной из высших наград Финляндии - Командорским знаком ордена Льва.

Президент Финляндии Тарья Халонен направила поздравление известному российскому режиссеру, которое было оглашено в пятницу на торжественном приеме в честь этого события в посольстве Финляндии в РФ, сообщает ИТАР-ТАСС.


Известный театральный деятель награжден за выдающийся вклад в театральный обмен между Финляндией и Россией, укрепление культурных связей между двумя странами.

Юрий Любимов поставил в Хельсинки, на сцене Национального театра, спектакли по произведениям Достоевского, Островского, Чехова, а руководимый мастером Московский театр на Таганке семь раз гастролировал в этой стране.

Орден Льва вручается "за выдающиеся заслуги перед Финляндией" и был учрежден в сентябре 1942 года.